УГАДАЙ ПЕСНЮ
УГАДАЙ ПЕСНЮ
Он стоял напротив неё, и все слова, которые он копил в себе между встречами, рассыпались прахом. Язык становился тяжелым и чужим, способным лишь на молчание. А недолгий вечер, тот самый, что начинался на вздохе надежды, уже истекал, превращаясь в густую,…
Его жизнь — это бег по остриям. По раскаленным иглам аплодисментов и ярких софитов, что жгут подошвы, но не могут согреть душу. Он мчится, но дороги нет, есть лишь замкнутый круг, очерченный бортиком арены. Весь огромный мир сжат для него…
Здесь остановилось время. В этом месте отняли голос у птиц, а у земли — право рождать деревья. Единственное, что пускает здесь корни, — это они. Стоя плечом к плечу, они врастают в почву, становясь частью этого выжженного ландшафта, его последними…
Между ними лежала вода — широкая, темная, бездонная. Она не просто разделяла два берега, она была констатацией факта: пути назад нет. Никто не доплывет. Низкие тучи, словно свинцовые крышки, придавили лунный свет, оставив лишь смутную тоску по полету, на который…
Над застывшей гладью залива, где вода становится небом, зажглись они — две одинокие точки света. Не просто звезды, а два маяка, указывающие на разные стороны его души. Одна манила за горизонт, туда, где ночь начинает истаивать в отсветах грядущего солнца.…
Он помнил, как он упал. Не упал — скорее сполз, легкое шелковое облачко, с ее склоненных плеч. Это было в другом мире, где прощания были личным делом двух людей, а не всей страны. Она говорила тогда что-то о том, что…
Мир растворился в лиловой дымке. Она плыла над перроном, мягкая и безразличная, стирая углы вокзала и превращая всё в акварельный сон. В этом призрачном мареве лишь одна точка горела с холодной определенностью — одинокая звезда, приколотая к бархатному небу над…
Он не спорил с обвинением. Он принял его, как надевают доспехи — чтобы стрелы чужих взглядов не так больно ранили плоть. «Да, я — демон, — звучало в нем, — и со мной не видать тебе удачи». Зло и месть…
Над застывшей гладью залива, где вода становится небом, зажглись они — две одинокие точки света. Не просто звезды, а два маяка, указывающие на разные стороны его души. Одна манила за горизонт, туда, где ночь начинает истаивать в отсветах грядущего солнца.…
Вечер стер краски города в одну сплошную, влажную сажу. Фонари расплывались в ней, как акварельные кляксы. Он стоял на обочине, и эта размытость идеально соответствовала его внутреннему состоянию — ни формы, ни четких контуров, лишь густая усталость, осевшая на душу…